"ВЗЯЛИСЬ ВОЕВАТЬ – ТАК ВОЮЙТЕ, ОКАЯННЫЕ, КАК СЛЕДУЕТ….»
Фраза безымянной старухи из романа Шолохова «Они сражались за Родину». Действие происходит в июле 1942 года. Красная Армия отступает к Сталинграду… Кстати, дыра во фронте, который летом 1942 года откатился к Сталинграду, возникла как раз под Харьковом в мае того же года.
Сентябрь 2022. Российская армия отступает из Харьковской области. Приведённая мной фраза из романа Шолохова ни в коем случае не относится к нашим мужикам, которые сейчас проливают кровь на Украине. Десантники, морпехи, ЧВК, артиллеристы, мотострелки, Росгвардия, чеченцы, мобилизованные ЛДНР, добровольцы – все бьются геройски! Бьются как им положено, как следует. Но они ли «взялись воевать»? И многое ли от них в конечном счёте сейчас зависит?
Сколько за последние несколько дней погибло, ранено, попало в плен и пропало без вести наших воинов мы пока даже близко не знаем. Благодаря телеграмм-военкорам, мы знаем, что войска не потеряны. Отходят на территорию РФ более-менее организованно. НО оставлены десятки населённых пунктов, почти 3000 кв. км. территории, огромное количество армейского имущества. А самое главное и горькое, что оставлены тысячи и тысячи местных жителей, которые получали паспорта РФ, которые готовились к новому учебному году по российским стандартам, которые поверили, что «русские на войне своих не бросают»…
А в это время в стране – выборы. В Москве – день города. Верховный главком открывает карусель на ВДНХ… ПОДАВЛЯЮЩЕЕ большинство жителей страны находятся в информационном вакууме, потому что официальные сводки Министерства обороны по своей информативности больше напоминают чат-бот какого-то сотового оператора... По телевизору, кроме дегенератских «политических» кликушеских ток-шоу, вообще ничего нет по теме войны на Украине. Поэтому низкий поклон телеграмм-военкорам! Благодаря этим корреспондентам, для интересующихся и переживающих людей тот пи.дец, который происходит в эти дни на Украине, уже не станет неожиданностью.
Война на Украине – это первый конфликт такого масштаба, за событиями которого можно следить практически в прямом эфире. Поэтому, кто следил, тот видел и переживал: кадры наших разбитых колонн в феврале-марте; издевательства над пленными; уход наших из-под Киева; потопленный крейсер «Москва», удары врага по нашим землям, выпущенных из плена «Азовцев», а ещё проблемы, которые ДО СИХ ПОР создаёт российская таможня для волонтёров, которые отправляют на фронт квадрокоптеры, каски, бронежилеты, рации, медикаменты, бердцы и стельки и т.д. и т.д. и т.д.
Да, весь это сюр до поры нивелировался геройством наших солдат. Но на фоне «жестов доброй воли» и бесконечного трёпа про «удары по центрам принятия решений» почему то ничего кроме горькой досады и злости лично у меня не рождалось.
Я не военный эксперт. Не политик. Я не знаю, что произойдёт дальше на Украине. Предпосылок для оптимизма по этому поводу у меня не имеется. Но в наших мужиков на фронте я верю.
А напоследок приведу диалог рядовых Петра Лопахина (Шукшин) и Николая Стрельцова (Тихонов) всё из того же «Они сражались за Родину…»:
«Желтые кувшинки плавали в стоячей воде. Пахло тиной и речной сыростью. Раздевшись, Николай выстирал гимнастерку и портянки, сел на песок, обнял руками колени. Лопахин прилег рядом.
— Мрачноват ты нынче, Николай...
— А чему же радоваться? Не вижу оснований.
— Какие еще тебе основания? Живой? Живой. Ну и радуйся. Смотри, денек-то какой выдался! Солнце, речка, кувшинки вон плавают... Красота, да и только! Удивляюсь я тебе: старый ты солдат, почти год воюешь, а всяких переживаний у тебя, как у допризывника. Ты что думаешь: если дали нам духу, — так это уже все? Конец света? Войне конец?
Николай досадливо поморщился, сказал:
— При чем тут конец войне? Вовсе я этого не думаю, но относиться легкомысленно к тому, что произошло, я не могу. А ты именно так и относишься и делаешь вид, будто ничего особенного не случилось. Для меня ясно, что произошла катастрофа. Размеров этой катастрофы мы с тобой не знаем, но кое о чем можно догадываться. Идем мы пятый день, скоро уже Дон, а потом Сталинград... Разбили наш полк вдребезги. А что с остальными? С армией? Ясное дело, что фронт наш прорван на широком участке. Немцы висят на хвосте, только вчера оторвались от них и всё топаем и когда упремся, неизвестно. Ведь это же тоска — вот так идти и не знать ничего! А какими глазами провожают нас жители? С ума сойти можно!
Николай скрипнул зубами и отвернулся. С минуту он молчал, справляясь с охватившим его волнением, потом заговорил уже спокойнее и тише:
— Ото всего этого душа с телом расстается, а ты проповедуешь — живой, мол, ну и радуйся, солнце, кувшинки плавают... Иди ты к черту со своими кувшинками, мне на них смотреть-то тошно! Ты вроде такого дешевого бодрячка из плохой пьески, ты даже ухитрился вон в медсанбат сходить...<…>
Николай молча, угрюмо смотрел на отражение белого облачка в воде, и тогда Лопахин сдержанно и зло заговорил:
— А я не вижу оснований, чтобы мне по собачьему обычаю хвост между ног зажимать, понятно тебе? Бьют нас? Значит, поделом бьют. Воюйте лучше, сукины сыны! Цепляйтесь за каждую кочку на своей земле, учитесь врага бить так, чтобы заикал он смертной икотой. А если не умеете, — не обижайтесь, что вам морду в кровь бьют и что жители на вас неласково смотрят! Чего ради они будут нас с хлебом-солью встречать? Говори спасибо, что хоть в глаза не плюют, и то хорошо. Вот ты, не бодрячок, объясни мне: почему немец сядет в какой-нибудь деревушке, и деревушка-то с чирей величиной, а выковыриваешь его оттуда с великим трудом, а мы иной раз города почти без боя сдаем, мелкой рысью уходим? Брать-то их нам же придется или дядя за нас возьмет? А происходит это потому, что воевать мы с тобой, мистер, как следует, еще не научились и злости настоящей в нас маловато. А вот когда научимся, да когда в бой будем идти так, чтобы от ярости пена на губах кипела, — тогда и повернется немец задом на восток, понятно?»
Вот у ЛДНР-овцев, по-моему, пена на губах уже кипит…
А Харьков… проклятый город. Сколько же раз он становился геморроем для нашей армии? 1941, 1942, 1943… и вот два раза в 2022.
